Саша Белик: Путь к себе был долгим, и он еще не окончен

Как поменять 4 страны за 2 года и обрести счастье

Саша Белик — небинарная персона, чьи статусы можно перечислять долго: иноагент:ка, директор:ка ДСО — Движения сознательных отказчиков, член:киня Правления Гражданского Форума, юрист:ка проекта правовой помощи правозащитного ЛГБТ+ фонда  «Сфера», индивидуальн:ая участни:ца Российской ЛГБТ-сети. Последние полгода Саша живут в Польше и это их четвертый переезд с начала активного вторжения России в Украину в феврале 2022-го. Как вернуть себе нормальную жизнь во время войны, Саша рассказали в авторской колонке Just Got Lucky. Саша — небинарная персона (она/они), поэтому в тексте чередуются гендерные окончания.

Art Photographer Vigen Ananian

Сегодня я чувствую себя лучше, чем предыдущие четыре года. Я живу в Варшаве во Дворце (я так называем коливинги, которые мы с друзьями организуем во всех городах, где селимся надолго), у меня завязываются полиаморные отношения с несколькими постоянными партнерами, я вовлечены в местное квир-комьюнити, а моя работа помогает конкретным живым людям. Но путь к себе был долгим, и он еще не окончен.

Россия: постковид, депрессия и война

Мои перемены в жизни начались во время эпидемии Covid-19. Пандемия оказала сильное влияние на меня, еще более сильное — постковидный синдром. Когда я заметили уверенно идущие вниз показатели счетчика шагов, я начали ловить себя на том, что со мной творится что-то не то. Вместо привычных пятнадцати тысяч проходили три. Энергии хватало только на любимую работу в правозащитной ЛГБТ-организации, ситуация в которой стала внезапно меняться в 2021 году. Моя хорошая подруга стала моей начальницей и неожиданно превратила мою жизнь в ад. К концу года я подошли с пугающим списком: психиатр, курс антидепрессантов, уход с работы. Как вишенка на торте — провал экзамена на статус адвокатки.

Осенью 2021-го организм вынудил меня взять паузу от всего и от всех. Именно эта передышка позволила мне встретить 24 февраля в стабильном состоянии. В первые же дни я поняли, что нужно погружаться в работу Движения сознательных отказчиков, в котором я состояла с 2016 года. Уже в феврале я начали строить план работы ДСО на год, а в марте — выехали с одним из моих партнеров, композитором Лешей Сластниковым, в Таллинн.

Эстония: одиночество и никакой депрессии

Эстония связана в моем сознании с двумя процессами: завершением курса антидепрессантов и борьбой с бюрократией. И если первый процесс был желанным и шел под контролем врачей, то бюрократия отнимала немало сил. Уже в Таллинне я меняли туристический Шенген на рабочую визу. Я стали последней персоной из России, которая получила заветную наклейку в паспорте. Как только мне пришло официальное одобрение, Эстония заявила о прекращении выдачи виз россиянам. Мой паспорт со штампом лежал в местной полиции, но получить его было не так-то просто. По участкам уже разослали депешу о том, что принимать документы у россиян больше нельзя. Поэтому старательный таллиннский офицер мурыжил меня, утверждая, что я тут по ошибке: мол, нет больше ни меня, ни моего права работать в Эстонии. Но в конце концов он всё-таки вынес мне мой паспорт.

Эстония оказалась для меня хорошим туристическим направлением, но жить там мне было тяжело. Я не смогли найти в Таллине новых друзей: немало русскоязычных людей оказались запутинцами, а для взаимодействия с эстоноязычными организациями у меня не было языка. Я не сумела даже собрать в Таллинне коливинг. Дом я нашли, но заполнить его дружественными квирами не вышло — их было слишком мало. Фоном шли расставания. Все мои связи с партнерами разрушались: часть персон осталась в России, а Леша, с которым мы вместе уехали в Эстонию, сразу отправился во Францию учиться в Парижской консерватории. Тогда я решили искать новый дом.

Литва: комьюнити, огород и обнуление

Эстонская виза подходила к концу. Легально оставаться в стране я могли или в статусе беженца, или заключив фиктивный брак, как сделали многие мои знакомые. Ни один их этих вариантов мне не нравился. Моя близкая фемактивистка, как и я, жила в Таллинне, но имела на руках литовскую визу. И я решили последовать ее примеру и на время поменяли страну, чтобы легализоваться в Европе. Литва показалась мне идеальным местом: здесь и дом нашелся, и активное русскоязычное сообщество, и старые друзья были под боком. Я даже успели снова завести огород на подоконнике, которым не решались заняться в Таллинне. Казалось, я нашли свое место. Тем более что способ легализации в Литве мне казался простым и понятным.

В Вильнюсе еще с момента подавленной белорусской революции начали выдавать гуманитарные визы. Я до сих пор так и не знаю, почему я не понравились местным провозащитникам. В личном разговоре мне сообщили, что мою личность как активистки никто не смог подтвердить, хотя я знали, что это не так. А деятельность ДСО и «Сферы», в которой я вновь стала работать в 2022-м, назвали непонятными активностями. Я привыкла к обесцениваю своего труда в активистской среде еще со времен работы в России, поэтому эти слова меня не ранили, но приятного в них было мало: «Поживи в безвизовой стране и подайся оттуда. Сейчас у нас другие приоритеты. Литве не нужны те, кто помогает российским солдатам бежать от войны», — примерно такие слова я услышали от литовских правозащитников и снова стали готовиться к переезду.

Армения: влюбленности и статус иноагентки

Моим новым пунктом назначения стал Ереван. Ереван — совсем не мой город, хотя у него есть фантастический потенциал. Каменные джунгли в центре, адская жара и гомофобия — не лучшие условия для новой жизни. Но всё это я переносили довольно легко, я была влюблена. Еще живя в Литве, я познакомились с Никитой из Хабаровска. Ереван стал городом, который нас соединил. Правда, всего на несколько недель. Никита не выдержали переезда. Но я быстро завели новые отношения с Артуром из Татарстана.

Когда меня признали иноагенткой, я были в Тбилиси. Я ехали на пару недель к друзьям, чтобы немного отвлечься. Только представьте: Пригожин ведет танки на Москву, все ждут переворота, а параллельно меня включают в иноагентский список.  Ситуация была сюрреалистическая: поздравления, звонки, запросы на интервью и танк в воротах цирка в новостях. Я просто выключили смартфон, накурились (в Грузии декриминализована марихуана — прим.) и спали без задних ног все выходные. Статус иноагентки снова заставил меня изменить планы: я была готова переезжать в Грузию. Но иноагентство делало этот переезд рискованным, ведь персон с таким статусом слишком часто не пускают в эту страну. Так у меня появился новый план — возвращение в ЕС.

Польша: возвращение к себе

Сегодня я живу в Варшаве. Мне удалось переехать при помощи Хельсинкского фонда по правам человека. У меня снова есть Дворец и сообщество друзей, чего я не смогли воплотить в Таллинне. У меня завязываются полиаморные отношения, что казалось невозможным в Армении. Я снова чувствую поддержку местного гражданского общества, чего не было в Литве. Два с половиной года после начала активного вторжения в Украину для меня стали периодом постепенного выздоровления. Я шаг за шагом возвращали себе свою зону комфорта, которую потеряли еще в 2020-м.

Впереди меня ждут новые сложности: через год мне нужно навсегда сдать полномочия директор:ки ДСО — таковы правила. Скоро мне предстоит найти новую цель и новое место, в котором нужны мой опыт, знания и энергия. Но сейчас я счастлива.