Александр Александров родился под именем Надежда Дурова, но с юности отвергал женскую идентичность и мечтал о военной службе. Став взрослым, он осуществил свою мечту: сражался на войне, был награжден императором Александром I и впоследствии стал известным писателем.
Детство и побег из дома
В своей автобиографии Александров говорит: «Родился я в 1788-м году, в сентябре. Которого именно числа, не знаю. У отца моего нигде этого не записано». Но биографы считают, что на самом деле писатель на пять лет старше, и родился 17 сентября 1783 года недалеко от города Херсон. Этот «зазор» в возрасте позже поможет писателю фальсифицировать свою биографию.
Отец Александрова, Андрей Васильевич Дуров, сначала служил в армии и получил чин капитана, а потом сделал карьеру на гражданской службе и дослужился до звания коллежского советника 6-го класса. Мать — Надежда Ивановна Дурова, в девичестве Александрович, — происходила из знатного казацкого рода с левобережной Украины. В «Записках» Александров ни разу не называет имя матери — из-за этого у некоторых исследователей возникают сомнения, действительно ли ее звали Надежда.
Мать Александрова страстно мечтала о сыне, из-за чего была очень разочарована рождением «дочери», относилась к ребенку пренебрежительно, а порой откровенно жестоко. Примерно с 1783 по 1788 год семья Дуровых ездила по южным губерниям России вслед за полком, в котором служил отец. В один из таких переездов произошел случай, о котором писатель упоминает в «Записках кавалерист-девицы» — в приступе раздражения от непрекращающегося плача мать выбросила младенца из окна кареты, чуть не убив его.
После этого происшествия Дуров запретил жене приближаться к ребенку. Воспитание поручили денщику отца — Астахову, которого Александров называл дядькой. Астахов занимался ребенком до шести лет, именно тогда, по словам писателя, сформировались первые гусарские замашки:
«Воспитатель мой Астахов по целым дням носил меня на руках, ходил со мною в эскадронную конюшню, сажал на лошадей, давал играть пистолетом, махал саблею, и я хлопала руками и хохотала при виде сыплющихся искр и блестящей стали; вечером он приносил меня к музыкантам, игравшим пред зарею разные штучки; я слушала и, наконец, засыпала. Только сонную и можно было отнесть меня в горницу; но когда я не спала, то при одном виде материной комнаты я обмирала от страха и с воплем хваталась обеими руками за шею Астахова», — пишет Александров в «Записках кавалерист-девицы»
Когда Александру исполнилось шесть лет, его отец завершил военную карьеру и вышел в отставку. Семья столкнулась с финансовыми трудностями и Андрей Дуров отправился в Петербург добиваться назначения на гражданскую должнось. В результате ему предложили пост городничего в Сарапуле Вятской губернии, куда семья и переехала осенью 1789 года.
Мать снова включилась в жизнь ребенка. Ее раздражало, что Александров не жалует, а иногда и просто саботирует традиционные «женские» дела и обязанности.
«Взяв меня из рук Астахова, мать моя не могла уже ни одной минуты быть ни покойна, ни весела; всякий день я сердила ее странными выходками и рыцарским духом своим; я знала твердо все командные слова, любила до безумия лошадей, и когда матушка хотела заставить меня вязать шнурок, то я с плачем просила, чтоб она дала мне пистолет, как я говорила, пощелкать; одним словом, я воспользовалась как нельзя лучше воспитанием, данным мне Астаховым!», — пишет Александров в «Записках»
При каждом удобном случае Александров бежал в сад, где хранились его стрелы, лук, сабля и изломанное ружье. Когда писателю исполнилось 12 лет, отец купил ему лошадь — черкесского жеребца, которого назвали Алкидом. Александров старался каждый день упражняться в верховой езде, в том числе и по ночам, писатель отмечал, что в отличие от сверстников совершенно не боялся оставаться один в темноте.
В 14 лет Александрова отправляют жить к родственникам матери в Великую Кручу в Украину. В «Записках» писатель называет причиной этого в конец обострившийся конфликт с матерю. По версии исследователей биографии Александрова причиной переезда было желание уберечь подростка от нездоровой обстановке в семье: Андрей Дуров постоянно изменял жене и почти открыто взял на содержание девушку-мещанку.
Алкесандров провел у родственников два года. За это время в его жизни случился первый любовный интерес к сыну местной помещицы Кирияковой. Но увлечение ничем не закончилось — помещица посчитала Александрова неподходящей парой для своего сына из-за бедственного положения семьи писателя.
Когда Александрову исполнилось 16 лет, мать снова забрала его домой в Сарапул, тогде же писатель всерьез задумался о побеге из дома, и о том, как «сделаться воином, быть сыном для отца своего и навсегда отделиться от пола».
Александров сбежал из дома ночью, в тайне от всех, а чтобы избежать сплетен, имитировал утопление, оставив свое женское платье на берегу реки Кама. Едва ли попытка имитировать утопление увенчалось успехом, так как вместе с Александровым пропал его конь и казачья форма, которую отец подарил ему незадолго до побега.
Согласно хронологии, которую Александров выстравивате в «Записках», он сбежал из дома в шестнадцать лет. Но на самом деле на момент побега писателю было 23 года. Дело в том, что 25 октбря 1801 года Александр Александров под именем Надежда Дурова венчался с дворянским заседателем сарапульского Нижнего Земского суда Василием Степановичем Черновым, а 7 января 1803 года у пары родился сын.
Александров старательно обходил стороной тему замужества, из-за чего даже фальсифицировал дату своего рождения. Мнения исследователей о браке писателя расходятся: Алексей Сакс считал, что этот «брак был заключен без любви, по настоянию родителей»; Елена Приказчикова же думает, что такая сильная натура как Александров ни за чтобы не примирилась с замужеством против его воли. Но в любом случае брак был несчастливым и неудачным.
Скорее всего именно развод стал последней каплей в желании сбежать, так как это событие было воспринято в семье Александрова как позор.
Служба в армии и встреча с императором
Сначала Александров присоединился к казачьему полку и стал называть себя Александром Васильевичем Соколовым. А чуть позже на военную службу Александрова без каких-либо документов принял ротмистер Мартин Валентинович Казимирский. Он на слово поверил в дворянское происхождение писателя и относился к нему с отеческим теплом и снисхождением.
Ежедневно на рассвете Александров отправлялся в сборню, а оттуда вместе с другими молодыми солдатами шел в конюшню. Наставник-улан отмечал его усердие, способность быстро схватывать новое и неизменно проявляемую готовность заниматься военными упражнениями, даже если это длилось с утра до вечера. Александров тяжело переживал тяготы солдатского быта, но все трудности затмевала радость долгожданной обретенной свободы.
«Сколько ни бываю я утомлена, размахивая целое утро тяжелою пикою – сестрою сабли, маршируя и прыгая на лошади через барьер, но в полчаса отдохновения усталость моя проходит, и я от двух до шести часов хожу по полям, горам, лесам бесстрашно, беззаботно и безустанно! Свобода, драгоценный дар неба, сделалась наконец уделом моим навсегда!», — пишет Александров в «Записках».
22 мая 1807 года Александров учавствует в своих первых сражениях под Гутштадом между русской армией генерала от кавалерии Леонтия Леонтьевича Беннигсена и корпусом французского маршала Нея во время Войны четвертой коалиции. По неопытности и незнанию Александров ходил в атаку не только со своим, но и с каждым эскадроном, за что вахмистер чужого эскадрона накричал на писателя со словами: «Да провались ты отсюда! Зачем ты здесь скачешь?»
В общей сложности военные действия, в которых Александров принимал участие в тот год, продолжались не больше месяца, так как уже 25 июня 1807 года между Россией и Францией был заключен Тильзитский мир.
На этой военной кампании Александров не получил каких-либо отличий, но совершил подвиг, за который позже был награжден Георгиевским крестом из рук самого императора Александра I — писатель спас раненого офицера:
«[...] увидела я несколько человек неприятельских драгун, которые, окружив одного русского офицера, сбили его выстрелом из пистолета с лошади. Он упал, и они хотели рубить его лежащего. В ту ж минуту я понеслась к ним, держа пику наперевес. Надобно думать, что эта сумасбродная смелость испугала их, потому что они в то же мгновение оставили офицера и рассыпались врознь [...]», — рассказывает Александров в «Записках»
Прежде чем отправиться на войну, Александров написал письмо отцу, прося его о благословении. К этому времени мать Александрова уже скончалась, а Андрей Дуров, овдовевший и оставшийся с тремя детьми на руках, после того, как получил письмо, начал активно разыскивать пропавшую «дочь , надеясь, что «она вернется и станет хозяйкой дома».
В поисках ему помогал младший брат — Николай Васильевич Дуров, — который решился на крайние меры и направил доклад на имя Александра I, в котором говорилось, что «коллежский советник А. Дуров просит найти и вернуть ему дочь». Получив доклад, Александр I приказал найти «вольноопределяющегося Александра Соколова» — так Александров впервые оказался на аудиенции с императором.
Согласно «Запискам», первое, что спросил император у Александрова, было: «Я слышал, — сказал государь, — что вы не мужчина, правда ли это?» В ответ Александров признался, что был рожден женщиной, услышав это, Александр I покраснел.
Скорее всего, изначально Александр I планировал наградить Александрова за спасение офицера, а затем — по просьбе отца и дяди — отправить его домой. Однако мысль об окончании службы привела Александрова в ужас. Император не только уступил этим мольбам, но и проявил беспрецедентную милость: разрешил писателю официально называться Александровым (по собственному имени), перевел его в один из лучших гусарских полков русской армии — Мариупольский, а также присвоил первый офицерский чин русской кавалерии — корнета.
Вскоре Александров снова оказался на аудиенции, где ему разрешили обращаться к императору напрямую, если у него будут финансовые затруднения.
Во время службы в Мариупольском полку Александров начал вести дневник и пробовать писать прозу. В 1811 году он перевелся в Литовский уланский полк — по одной из версий, из-за напряженной ситуации на службе: к Александрову проявляла романтический интерес дочь его командира.
Во время Отечественной войны, за два дня до Бородинского сражения, Александров получил контузию ноги, в свзяи с чем сначала перешел в должность ординардца Кутузова, а позже был отправлен в отпуск по болезни.
В 1815–1816 годах отношение к Александрову со стороны императорского двора и Главной квартиры стало заметно прохладнее. Официальных оснований для этого не было, но можно предположить, что Александров не оправдал ожиданий, которые на него возлагались. Когда в 1807 году Александр I оказал ему свое покровительство, он, вероятно, ожидал от него ярких подвигов, дерзких поступков, смелых инициатив — всего того, что могло бы сделать из него своеобразную «Жанну д’Арк в гусарском мундире». Но Александров служил, как обычный офицер: без особого энтузиазма, но и без уклонения от обязанностей.
В 1816 году он вышел в отставку в чине штабс-ротмистра.
Творчество и гендерная идентичность
Как писатель Александров известен по биографическому роману «Записки кавалерист-девицы», в котором он подробно рассказал историю своей жизни. В 1835 году его брат обратился к Александру Пушкину с просьбой помочь опубликовать записи «сестры».
Пушкин согласился даже не ознакомившись с текстом: «За успех, кажется, можно ручаться. Судьба автора так любопытна, так известна и так таинственна, что разрешение загадки должно произвести сильное общее впечатление. Что касается до слога, то чем он проще, тем будет лучше. Главное: истина, искренность. Предмет сам по себе так занимателен, что никаких украшений не требует. Они даже повредили бы ему», — ответил в письме Пушкин.
В 1836 году отрывок из романа напечатали в журнале «Современник» с заголовком «Записки Н. А. Дуровой». Пушкин написал предисловие и подчеркивал там, что автор — женщина, которая скрывается под мужским именем, чтобы участвовать в военных кампаниях против армии Наполеона.
Александров был возмущен такой преамбулой. В письме Пушкину от 7 июня 1836 года Александров написал:
«Имя, которым вы назвали меня, милостивый государь Александр Сергеевич, в вашем предисловии, не дает мне покоя! Нет ли средства помочь этому горю? Записки, хоть и напечатаны, но в свет не вышли, публика ничего об них не знает, и так нельзя ли сделать таким образом: присоедините их к тем, что сегодня взяли у меня, издайте все вместе от себя и назовите: «Своеручные записки русской амазонки, известной под именем Александрова». Что получите за эту книгу, разделите со мною пополам, за вычетом того, что употребите на печатание. Таким образом вы не потерпите ничего чрез уничтожение тех листов, где вы называете меня именем, от которого я вздрагиваю, как только вздумаю, что двадцать тысяч уст его прочитают и назовут».
Пушкин ему отказал: «Будьте смелы — вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое вас прославило. Полумеры никуда не годятся».
Кандидат филологических наук Ирина Савкина, считает, Пушкин отказал Александрову, посчитав, что тот не хочет использовать свое имя из-за неуверенности, но мотивы Александрова были связаны с его идентичностью и образом жизни.
Об этом говорит историк литературы и доктор философии по русской литературе Маргарита Вайсман, Вайсман пишет, что Александров предложил компромисс, который позволил бы одновременно сохранить и имя «Александров», и сенсационный настрой рукописи. Кроме того, Вайсман считает, что скорее всего Пушкин настаивал на названии «Записки Н. А. Дуровой» из-за убеждения, что текст о «служившей в армии женщине переодетой в мужчину» будет лучше продаваться под женским именем.
Пушкин, кажется, угадал с тем, что понравится читателям: публикация оказалась успешной. Вайсман подчеркивает, успех «Записок» убедил Александрова, что в литературе лучше сохранять неопределенность в вопросах гендера — так произведения становятся интереснее для читателей.
Во многих гуманитарных дисциплинах творчество Александрова по-прежнему рассматривается в рамках феминистской историографии и гетеронормативного прочтения. В этом подходе акцент делается на «Дурову» как на одну из немногих «женщин», добившихся литературного успеха в России XIX века. При этом, как отмечала исследовательница Она Реннер-Фехей, попытки осмыслить творчество Александрова через призму трансгендерность встречаются редко и зачастую вызывают споры в академической среде.
Маргарита Вайсман одна из немногих русскоязычных исследовательниц, которая утверждает, что Александров на протяжении всей жизни последовательно и публично выстраивал трансмаскулинную идентичность, и по крайней мере с 1808 года, идентифицировал себя и жил как мужчина вплоть до своей смерти в 1866 году. Для этого Вайсман рассматривает переписки, в том числе с редакторами, и личные документы Александрова, а также художественные произведения.
На протяжении жизни Александров был известен как минимум под четырьмя разными именами, но имя Александр Александров последовательно использовалось в большинстве сохранившихся документов после 1808 года.
Большинство писем и документов он подписывал как «Ваш преданный слуга Александров» или просто Александров и использовал мужские окончания у глаголов, прилагательных и причастий. Военные, и гражданские пенсионные ведомости с 1817 года указывали обе фамилии, обозначая получателя как «Н.А. Дурова (А.А. Александров)».
Официальная переписка Александрова с военными начальниками стала первым источником, где он последовательно представлял себя как мужчина. Она началась в феврале 1808 года с письма генерал-адъютанту графу Христофору фон Ливену, которое он подписал: «Покорнейший слуга Александров Александр». В письме он просил деньги на новую форму для Мариупольского полка. В марте и апреле того же года он написал два письма военному министру Алексею Аракчееву, где сообщил о получении 500 рублей из казны. Оба письма были подписаны как «Александров» и «корнет Александров». Такие же подписи он использовал и в других письмах к тому же министру в 1809 и 1811 годах, где снова просил средства, а также в письме министру войны Михаилу Барклаю де Толли в 1815 году.
Далее Вайсман переходит к переписке Александрова с редакторами. Как уже было сказано выше, Пушкин не до конца понимал насколько серьезно Александров относился к своей идентичности.
Однако переписка Александрова с другими литературными редакторами, например, с Андреем Краевским, не демонстрирует такого упорства в исключении имени «Александров» из издательской документации. Краевский пригласил Александрова стать штатным автором в журнале «Отечественные записки» в 1838 году. Александров согласился и проработал там около года. В письмах между редактором и автором обсуждались сроки, условия оплаты, и, что важно, обращения и подписи всегда использовали имя «Александров».
Публикации в этом журнале были подписаны как «Александров (Дурова)», что стало компромиссом, похожим на предложенный Александровым Пушкину в 1836 году.
Вайсман отмечает, что для современного читателя «Записки» воспринимаются уже не столько как история о «переодетой в мужчину женщине», сколько как рассказ о реальном опыте человека с флюидной гендерной идентичностью. Несмотря на то, что Александров в художественной прозе использует женские окончания глаголов, прилагательных и причастий, после поступления в армию большинство персонажей начинают обращаться к героине произведения как к мужчине, и используют мужской род в пересказе ее слов.
В 1841 году Александров уехал в Елабугу — город недалеко от родного Сарапула — и жил там до самой смерти в 1866 году. За несколько лет до этого, летом 1860 года, редактор «Энциклопедического словаря, составленного русскими учеными и литераторами» Михаил Михайлов предложил Александрову написать биографическую справку о самом себе. Александров согласился и составил неформальную автобиографию: перечислил основные события своей жизни по хронологии, сопровождая их личными комментариями.
Вайсман пишет, что с точки зрения гендерной самопрезентации, эта автобиография заняла промежуточное положение между личными документами и художественными текстами. Как и в личной переписке, в автобиографии Александров использовал исключительно мужские формы и окончания: от «я родился в 1788 году» до «в 1841 году я простился с Петербургом навсегда».
Созданный в конце жизни текст также откровенно описывает эмоциональные последствия многолетней жизни в неконвенциональной гендерной роли. Александров противопоставляет периоды, когда он жил как частное лицо (в армии и на пенсии), и время в Петербурге, когда был литературной знаменитостью. Несмотря на все испытания, спустя сорок лет он с ностальгией вспоминал армию как место, где чувствовал себя частью простого и понятного сообщества. Уход со службы в 1816 году он описывает как более травматичный опыт, чем сама служба: именно он повлек за собой «отчаяние» и «отчуждение» и сделал еще сложнее и без того непростую адаптацию к жизни в холодной и замкнутой петербургской среде.
На этом фоне описания жизни в провинции звучат почти идиллически. В одной из сцен Александров вспоминает, как тетка дразнила его за смуглое лицо, которое «больше подошло бы юному дворянину». Вайсман считает, что этот эпизод показывает, что семья принимала его трансмаскулинную идентичность спокойно. Другие источники — например, статьи в популярных исторических журналах Русская старина и Исторический вестник 1890-х годов — говорят о том, что и широкой публике его образ не казался чуждым. Причины уважения могли быть разными: за храбрость в бою, за вклад в жизнь местного сообщества или за необычную судьбу. Но в любом случае, трансмаскулинный публичный образ Александрова признавался и принимался как его окружением, так и более широкой аудиторией.
Александров скончался 21 марта 1866 года в возрасте 78 лет. Он завещал похоронить себя в мужском костюме как «раба божьего Александра». Вторая посмертная просьба была нарушена — на памятнике у его могилы в Елабуге написано «Надежда Дурова».